Ложная информация
Жан Мартен ищет сейчас смысл разрушительных потрясений в странах Западной Европы. Поскольку это рядом, как в географическом, так и в культурном отношении, он уже знает, что название «Западная Европа» — это смесь самых разнообразных реальностей. Для «Trident» рынок ГДР практически больше не существует, поглощенный рынком ФРГ, Польша находится в слишком утопичной экономической ситуации, если не называть это непристойным словом, чтобы помышлять о продаже ей спортивной одежды и обуви высокого класса; Венгрии больше повезло в лотерее и она несомненно начнет искать восстановления исторической связи Вена — Будапешт; Югославия, как и другие, попалась старым демонам национализма; что касается Болгарии, она всегда находится на орбите Москвы и ее византийско-турецкая культура особенно затрудняет подступ к ней; остаются Чехословакия и Румыния, первая скорее подверженная сфере влияния Германии, в то время как вторая имеет большое сходство с Францией. Эти размышления приводят Жана Мартена к решению отдать приоритет Румынии, в которой есть признанная школа гимнастики и где люди свободно разговаривают по-французски.
Вызвав в памяти слово Румыния, Жан Мартен не смог удержаться от того, чтобы увидеть вновь трагические образы декабрьской революции 1989 г., за ходом которой следили все день за днем, час за часом.
Вспоминаются первые манифестации; Чаушеску, внезапно освистанный толпой во время своего последнего выступления в Бухаресте. Вспоминается сообщение о демонстрации, разгромленной солдатами в Тимисоара, народные восстания во всех городах, бегство нескольких тиранов, их задержание, процесс над ними и короткая казнь, уличные сражения между армией и Секуритате (политическая полиция), триумф, а затем и приход к власти Фронта национального спасения, внезапно появившегося ниоткуда…
Он вспоминает, как задавался вопросом в какой-то момент, до какой степени полно освещается ход революционных событий, дают ли журналисты свидетельские показания о них или ход событий как-то связан с их намерением! Дальнейшее, к сожалению, показало, что для таких сомнений были свои причины — особенно в отношении роковой Тимисоарской бойни.
Он с ужасом увидел по телевизору искалеченные тела, включая женщин, держащих на руках своих детей. Несколькими днями позже речь шла не более чем о нескольких десятках трупов. Еще немного позднее сообщали, совершенно не суетясь вокруг убитых службой безопасности оппозиционеров, о людях, умерших естественной смертью в больнице и о вскрытиях, проводимых по закону институтом судебной медицины. Еще через несколько недель довели до сведения, что бойня — не более чем погребальная мизансцена, несомненно задуманная с помощью западногерманских экспертов и разоблаченная по милости причастных или непричастных венгерских и югославских журналистов. Странная «спонтанная революция»!
Теперь, оглядываясь назад, Жан Мартен сознает, сколько страстей и эмоций было по этому поводу. Формировался образ жесткого диктатора, который становился все более отвратительным по мере появления правдоподобных подробностей. Их теперь как бы ждали, чтобы подтвердить первоначальное суждение и оправдать резню. Таким образом, пресса сообщает о 70 тыс. погибших, что воспринимается с определенным ужасом, но без особого изумления. Однако, достаточно простого размышления, чтобы показать, что цифры эти не могут быть точными. 70 тыс. убитых за несколько дней — значительная цифра, невозможно добиться таких жертв без радикальных средств таких, как бомбы, химические войска и другие, которые не бросались резко в глаза следящих шпионов, не говоря, по крайней мере, о 500 тыс. раненых, о которых должно было сообщаться и которые вряд ли могли остаться незамеченными. От простых боев на улицах, как было показано по телевидению, не могло пасть более чем 2 — 3 тыс. убитых, что и подтвердилось дальнейшими оценками. Короче, неослабеваемый интерес смывает изображение и это приводит к фиксированию на основном объекте, который смутно напоминает ожидаемый.
Это отступление по воспоминаниям закрывается и Жан Мартен вновь возвращается к своей проблеме: своевременно ли инвестировать в Румынию? Иначе говоря, действительно ли весной 1990 г. страна обращается к рынку демократии и экономики? Официальные переговоры это утверждают, но что говорят факты? По мере своих исследований Жан Мартен отмечает нечто, противоречащее образу доброй воли и моральности, что оставляет желать новой власти, которая не восстановит вновь неопытность и не создаст трудности для управления переходным периодом.
Секуритате не расформирована, а лишь поставлена (официально) под контроль армии.
Ее 100 тыс. членов еще по-видимому активно вдохновляют некоторые дела (подслушивание телефонных разговоров и помощь милиции в борьбе с оппозицией).
Почти все прежние руководители остались на месте.
Чтобы придать переходу вид законности, имело место около тридцати больших спектаклей, впрочем не очень больших, некоторые даже завершаются освобождение чистым и простым (это случай четырех охранников Чаушеску).
Новые политические партии имеют много недостатков в представлении обязательств Фронту национального спасения, который особенно захватывает телевидение.
Новые руководители, впрочем тоже все из старых коммунистов, «конвертируют» в «демократические идеи».
Эта революция, судя по спонтанности толпы, похоже должна была бы быть в Москве.
Именно власть «морализуется», пренебрегая волнениями народов Трансильвании, между венграми и румынскими националистами, что не предвещает ничего хорошего: путь рискованный и обещает быть долгим и болезненным.
Короче, позади важные слова, история, похоже, повторяется. Жан Мартен может сделать вывод: Румыния — это еще не идеальный рынок для рассмотрения вопроса об инвестициях со стороны фирмы «Trident».
Новое румынское руководство практиковало на протяжении нескольких лет то, что называется «дезинформация». Этот термин выдуман Советами в двадцатые годы. Он пришел на Запад благодаря перебежчикам, которые пробовали объяснить определенные действия КГБ: «дезинформация» — это пропаганда (в прессе, радио…) ложных новостей с целью навязывания ошибочного общественного мнения (Большая Советская Энциклопедия, 1952 г.).
Дезинформация — это не пропаганда.
В дезинформации содержится ложь по самой природе объекта, по тем или иным его качествам. Так, Советский Союз заставлял верить годами, что он является второй по мощности промышленной державой в мире, что он является мирным государством, т.е. всему, что противоречит фактам (жалкий уровень жизни, валюта, полученная в основном из продажи сырья, прямая или непрямая интервенция в многочисленных точках земного шара и т.д.).
Все это приводит нас к другому фундаментальному аспекту дезинформации: точка зрения адресата. Для него это сообщение должно быть получено как правдивая информация, в противном случае — маневр терпит неудачу. Следовательно, адресат должен быть априори настроен положительно по отношению к ложной информации. И если журналисты также легко были обмануты румынами, то это из-за того, что информация, сама по себе поддельная, поступала для того, чтобы подтвердить их суждение об ужасе диктатуры Чаушеску.
Потому, что адресат информации ложно верит в ее правдивость, лучше говорить о ложной информации, чем о дезинформации.
В результате в ложной информации имеются две составляющие:
сюжет, подпитывающийся определенным вниманием, и сюжет ложный, который отвечает на это внимание, пропагандируя ложную информацию.
Все искусство лжи состоит из получения ответа, который немного должен быть близок к реальному для вероятности и в то же самое время должен содержать нечто отдаленное, чтобы ввести адресата в заблуждение. Если бы румынское телевидение объявило о миллионе смертей, все бы усомнились в достоверности такой информации и сделали бы вывод о ее ложности. Если бы оно сообщило только о 5000 жертв, такая новость осталась бы незамеченной. Следовательно, существует тонкое равновесие в отклонении ответов, которое зависит от психологии больше, чем от чего-либо иного. Для того, чтобы ложь удалась, необходимо прежде всего знать адресат и, особенно, привилегированные источники информации. Затем отправить сообщение через признанные источники. В румынском деле таковыми являются западные посредники, так же и французские, которые послужили источником изменения.
Для посредников важно не пропустить сенсационную новость до тех пор, пока она появится в других газетах и уже нет времени проверять. Так же произошло в случае с бойней в Тимисоаре. Необходимо удлинить цепь посредников, чтобы стало невозможным восстановить источник: Вы информируете Унтель «совершенно секретно», и надеясь, что он тут же повторит эту информацию кому-нибудь еще, а тот в свою очередь передаст ее в небольшую газету; наконец эта новость появится в хорошо известном агентстве прессы. В конце концов, все начнут это повторять. Информация получает свою надежность в силу того, что все ее повторяют, но никто не знает, откуда она взялась.
Нелегко покровительствовать ложной информации. Первое правило: сохраняйте по отношению к информации хладнокровие. Вы должны контролировать ваши собственные интересы, чтобы не стать легкой добычей. Второе правило: внимательно обрабатывайте информацию, как показано в главе 4.
В особенности, если вы не можете разобраться в каком-нибудь деле, прочтите в связи с этим некий анализ. Соотносятся ли факты, сообщенные в нем, с тем, что вы уже знали? Может, они связаны с некоторой возможной дезинформацией?
Существует два вида дезинформаторов: дезинформаторы случайные и те, которые этим занимаются профессионально.
Очень трудно выследить случайную дезинформацию. В качестве чистой правды она поступает слишком поздно, когда цель дезинформации уже достигнута.
С профессионалами дезинформации дело обстоит намного проще. Сначала по причине создания испорченных дефектов для манипуляторов «дезинформация является до такой степени совершенна, что даже ее авторы не могут отличить правду от вымысла», — говорит Зиновьев, кстати из Советов. Невозможно долго скрывать что-то. Это теперь знает Советский Союз, который является большим мастером надувательства.
Когда встречаешься с такими дезинформаторами, нужно, по крайней мере, привязываться к содержанию информации, чтобы выявить мотивы, которыми они руководствуются. Повсеместно встречается затирание фактов с использованием техники, называемой «белый шум». Эта техника состоит из подачи такого количества новостей, что становится невозможным сделать сортировку. Советское телевидение, например, пускало в ход передачу новостей, в ходе которой приглашенные вели между собой свободный диалог. Могли быть затронуты любые — предметы, но среди этого быстро проносился «шум» противоречивого мнения безо всякого факта и анализа.
Большинство представленных примеров относится к геополитике, поскольку в этой области их больше всего, они менее всего известны и имеют серьезные последствия. А как же обстоят дела в предпринимательстве? По правде говоря, нет оснований для беспокойства, т.к. операции по крупной дезинформации невозможны для предприятий. Это не потому, что секреты особенно хорошо охраняются, но просто потому, что их нет. Прежде всего это вопрос времени. Государство может себе позволить переворот один раз за много лет — необходимая отсрочка большой манипуляции, но не предприятие, которое должно рассчитывать на своих акционеров. Это, в конце концов, дело людей, поскольку предприятие не имеет ни такой потребности в прямодушии, ни средств давления, которые могли бы сохранить секрет, несмотря на неизбежные ошибки. Особенно крупные дезинформации становятся уделом государства. Впрочем, предприятия должны знать эти механизмы, хотя дезинформация в крупном масштабе не входит в их компетенцию, но все больше и больше предприятия оказываются в зависимости от воли государства, скрывающего свои истинные намерения.
Определенно, что наравне со взрывом коммуникации мелкие дезинформации могут приумножаться, как, например, сообщение об открытиях, ложь относительно новой продукции и т.д., связанные с разнообразными слухами. Такой шум может затопить только не владеющих методами стратегических исследований. Иные же равнодушно взирают на этот порок. Владение циклами информации в большинстве случаев предохраняет их от маневров лжи. Например, сообщение об открытии, сделанном конкурентом, не застанет их врасплох, если правильно проводится работа по исследованиям. Именно в особо деликатных случаях они не дадут себя обмануть.