Эссе в исполнении Эмануэле Лульи, доцента истории искусств Школы гуманитарных и естественных наук.
Мои коллеги посмеиваются, когда я признаюсь в этом.
Моя мама смотрит на меня так, как будто я сказал ей, что только что видел, как с неба спустился инопланетянин.
Бесчисленное множество других изобразили удивление – и я говорю только о хороших людях.
Тем не менее, никто не может заставить меня передумать.
Для меня самый увлекательный вопрос, к которому я возвращаюсь снова и снова, поскольку он заставляет колеса моего мозга крутиться с невиданной скоростью, касается природы любви с первого взгляда.
Существует ли любовь с первого взгляда или это просто коллективная галлюцинация?
Причина, по которой я нахожу любовь с первого взгляда завораживающей, заключается в том, что это полная тайна, и тем не менее люди ведут себя так, как будто это не так.
Индустрия приложений для знакомств построена на идее, что романтика должна прийти к вам в виде картинок.
И эти приложения способствуют тому, что более 50 процентов американцев утверждают, что верят в них . Еще одна причина, конечно, в том, что это понятие внушено им бесчисленными романами, пьесами, голливудскими фильмами и телешоу.
Однако объяснить это никто не может.
Итак, как искусствовед — тот, кто исследует способы построения изображений и то, как визуальная культура формирует общество — я считаю своим долгом найти ответ.
Я спрашиваю направо и налево.
Когнитивные ученые говорят мне, что более 50 процентов коры, поверхности мозга, предназначены для обработки визуальной информации , что объясняет, почему зрение играет такую фундаментальную роль не только в жизни, но и в любви.
Биологи указывают мне на фенотипы, физические проявления ДНК, которые сообщают о репродуктивной способности.
Таким образом, они представляют влюблённость не как магическую капитуляцию, а как естественный процесс выбора партнера.
Психологи и социологи ищут элементы обусловленности, но, как и большинство ученых, вовлеченных в поиски, ведут клинические дискуссии, игнорируя тот прилив радости, который делает любовь с первого взгляда такой неотразимой.
Для меня забыть об этом удовольствии — все равно, что рассказать о нотах шампанского и забыть о шипучке.
Не только ученые исчерпывают это бурление.
Многие писатели, художники и режиссеры притупили искру любви с первого взгляда, представив ее в стереотипных выражениях.
Так что я был очарован, даже в восторге, когда смотрел один сериал, драма взросления Netflix, ставшая хитом.
Как и многие, я был поражен, когда впервые увидел, как Крис встречает свою вторую половинку Ника в толпе студентов.
Камера следует за взглядом Крис, пока она ищет новый стол, за которым ее прикрепили; рюкзак выезжает из кадра, и вот он: Ник, не в фокусе, купается в радужном утреннем свете.
Крис замирает, и камера вместе с ней. Ее зрение обостряется.
Включается синтезатор, барабан имитирует биение сердца, и два нарисованных от руки листа появляются на экране, мягко облетая лицо Крис, которое раскрывается в улыбке.
Подобное состояние запечатлела древнегреческая лирика Сапфо, говоря о нежном огне, внезапно вспыхивающем под ее кожей при виде привлекательной женщины.
Сердце Сапфо трепещет: ее язык не может двигаться.
Прошло почти три тысячелетия с тех пор, как она написала эти стихи, а любовь с первого взгляда продолжает формулироваться как парадокс.
Когда это происходит, реальность перестает быть целостной: теперь есть внешнее, которое любящий занимает как внешнее тело, и внутреннее, изобилующее необъяснимой жизнью.
Приведенный пример из сериала визуализирует такое разделение, представляя мультяшные листья как способ намекнуть как на переход в символическую плоскость (листья — это два, чтобы заставить нас думать о соединении), так и на присутствие таинственного ветра, самого дыхания жизни.
Я знаю, это звучит банально — приостановка реальности, глазной флирт, цветные солнечные лучи — но эта простота, даже назовите ее невинностью, может быть причиной того, что любовь с первого взгляда кажется такой неотразимой.
Это вызывает в воображении идеи чистого листа, новой отправной точки, где жизнь взрывается во всей своей полноте, потому что она не испорчена предрассудками, обязательствами и калечащими представлениями о себе.
Когда мы видим кого-то нового, даже наши представления о себе наполняются возможностями.
Другими словами, любовь с первого взгляда дает надежду.
Возможность другого будущего, а также тот факт, что понятие любви с первого взгляда разделяется многими культурами, волнуют меня.
Видите ли: я не привык так думать.
Я вырос в Италии, стране, которая перевернула представление о том, что идти в мир и встречать любовь от всех и везде — это реально.
Раньше я думал об этом национальном заблуждении как о продукте жесткой культурной политики моей страны.
Большинство литературных и художественных достижений Италии (Овидий, Вергилий, Данте, Микеланджело) — те, которыми насыщены учебные программы ее средних школ и университетов — настолько пропитаны ссылками на любовь с первого взгляда, что я не удивлен, что в глубине души итальянцы думают что их страстями в некоторой степени правят боги, улавливая их проблески из-за облаков.
Но итальянцы не уникальны в своем увлечении идеей любви с первого взгляда.
Чем больше я смотрю, тем больше обнаруживаю его глобальное влияние (знаменитый пример из Китая: « История западного крыла» Ван Шифу ).
Такое осознание приводит меня к размышлению о возможности познания.
Верим ли мы в любовь с первого взгляда, потому что ее идея начала распространяться так давно, что сегодня, после непостижимого скалярного роста в сотни лет, она считается истиной?
Или это выражение определяет состояние, выходящее за пределы языков и культур и в некоторой степени присущее человеческой жизни (отсюда аргумент биологов)?
Возможно ли вообще отделить личный опыт от чего-то общего для всех и, таким образом, в некотором смысле вневременного?
Эти вопросы я задаю себе и своим ученикам.
В Стэнфорде я веду по ней целый курс, который знакомит студентов со многими произведениями искусства, подтверждающими веру в то, что любовь с первого взгляда существует, и которая заставляет их сомневаться в роли видения в природе познания.
В каком-то смысле любовь с первого взгляда для меня не столько тема моих исследований, сколько то, к чему я возвращаюсь, чтобы проверить структуру мышления.
Где заканчивается природа и начинается культура?
Когда индивидуальное сливается с коллективом?
Что виртуально, а что реально?
Чтение и размышления о любви с первого взгляда помогают мне усовершенствовать рамки моего исследования, напоминая мне о необходимости того, чтобы научные круги занимались эротикой.
Многие интеллектуалы, такие как Одре Лорд и Фред Мотен, подчеркивают, что академическая работа отвергает любовь, чтобы поощрять и даже натурализовать страдания и отчуждение.
Удовольствие, к сожалению, отсутствует в большинстве научных занятий.
Таким образом, вернуться к любви с первого взгляда — это способ убедиться, что исследование может быть таким же захватывающим, как прыжок в воображаемые объятия кого-то, кого мы никогда раньше не видели.